ᅠНовый порядок рабочей недели — декада длиной в десять дней и если граждане удостаивались привилегии самим определять, какие из дней будут рабочими, а какие — выходными, то у государственных лиц для отдыха были уготованы лишь сутки; да и те, в основном, тратились на какие-нибудь обязательства. В общем и целом, едва ли кто-то из правительства смог бы вспомнить, когда отдыхал в последний раз и Сен-Жюст, разумеется, исключением из правил не был, — однако, он твёрдо верил в неиссякаемость своего революционного запала (по крайней мере, производил нужное впечатление) и потому, от внезапного отпуска отнекивался до последнего. Комитет и до этого поднимал иногда на повестку дня темы вздорные, так что Антуану в голову прийти не могло, что в этот раз что-то изменится — и вот, измученный одновременно как в долгосрочном значении дел, так и конкретным сомнительным постановлением, он приводил рабочее место в порядок, собирая бумаги, письменные принадлежности и, вообще, всё, что могло пригодиться ему во время так называемого отпуска. Свершилось, возрадуйся, о роялист — революционное правительство обезглавило само себя!

ᅠИ всё же, столь ярко высказывающийся против любых отпускных мероприятий, Сен-Жюст не мог отрицать ни собственной усталости, ни общей степени морального упадка; разумеется, народ был изнеможён не меньше любого из них — это откровение служило противовесом на чашах справедливости и Антуан, чрезмерно серьёзный внешне, вёл настоящие дебаты внутри своего ума. Высказывался, казалось, каждый аспект его сознания: и строгий деятель Революции, и пространный писатель, и хмурый солдат, и даже запрятанный куда-то вдаль едкий либертен, — ещё Сен-Жюст мог поклясться, что слышал отголоски некоего иного голоса, отличного от своего внутреннего, но об этом он лишний раз даже думать не рисковал: "И без того мнений целый конвент".

ᅠИз балагана мыслей его вывело обращение коллеги; Антуан немедленно обратил на него свой взгляд и на секунду, ровно за мгновение до того, как он вновь обуздал самого себя, его глаза показались наиболее холодными и неприветливыми; морока быстро спала, но для того, чтобы не создать некрасивого впечатления (отношения между представителями Комитета и без того не отличались лишней теплотой), он постарался, по крайней мере, улыбнуться:

ᅠ— Ах, само собой! — приветливо ответил он, пусть ещё миг назад в сознании его бушевала бойня. — Не стоило даже и уточнять.

Подпись автора

^{Самому молодому надлежит умереть и тем доказать своё мужество и свою добродетель}
Le plus jeune doit mourir et ainsi prouver son courage et sa vertu.